Если вдуматься, самое большое влияние на жизненный путь Эрреро оказала его бабка, Тереса Мария де лос Долорес Руис Сантакара, которая некогда, поддавшись коммунистической пропаганде, уехала вместе с недавно обретенным супругом в СССР. Такое решение не было безосновательным: Испанию всерьез потрепала гражданская война, страна была на грани бедности и разрушения, а Советский Союз, поддерживающий зарождающуюся республику, казался оплотом надежности, здоровья и бесконечного энтузиазма. Супруг, несмотря на то, что был старше Тересы, полностью попал под влияние волевой красавицы, и возражать не стал. На родине молодая чета оставляла обветшавшее родовое гнездо, замок Сантакара.
В СССР молодожены быстро стали крепкой ячейкой общества и бросили все силы на строительство и укрепление коммунизма. Это строительство настолько увлекло Тересу, что ее биография могла бы послужить основой для увлекательного романа в стиле социалистического реализма. Личной жизни, правда, в этой истории отводилось не так уж много места, поэтому первый и единственный ребенок в семье Сантакара появился только в послевоенные годы, аж в 1951 году. Девочку, разумеется, назвали Марией. От матери она характер не унаследовала, была тихой, спокойной и нежной, работала всю жизнь в местной библиотеке, а ее супруг, отец нашего героя, в ее жизни являлся первым и единственным спутником жизни. Этим спутником Николай Свобода пробыл недолго, быстро сорвался с орбиты и навсегда исчез в пучине развивающейся перестройки. Впрочем, на семью это повлияло мало, так как власть в ней давно была захвачена Тересой Марией де лос Долорес Руис Сантакара. Именно она приучила мальчика с советским именем Арлен откликаться еще и на испанское «Эрреро», которое, пусть и не закрепленное документально, так и осталось с ним на всю жизнь.
К сожалению, закипевший развал СССР подействовал на Тересу не лучшим образом: характер ее оставался твердым и решительным, а здоровье пошатнулось: появились вполне понятные для восьмого десятка болезни, значительно упало зрение. Дела семьи Сантакара пришли в упадок, для Тересы, Марии и Эрреро началась пора бесконечных переездов от лучшего к худшему, из центра Киева — на окраины, а потом и вовсе в село Страхолесье Иванковского района Киевской области. То ли название села, то ли его уединенность, то ли тень не такого уж далекого Чернобыля, а может и все вместе угнетало Марию, так что она быстро угасла после переезда, и Эрреро остался в Строхолесье с бабкой, незаконченным музыкальным училищем, бешеным запасом нерастраченной энергии и компанией местной гопоты. Сочетание, что ни говори, получилось взрывоопасное.
Тереса, разумеется, чувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Ей в ту пору было 78 лет, она с трудом передвигалась и даже не могла пригвоздить внука к месту своим суровым взглядом — зрение уже давно ее оставило. Однако даже в такой, казалось бы, абсолютно безнадежной ситуации она не собиралась сдаваться. Эрреро, как и вся местная гопота, грезил о быстром личном обогащении, и бабка с нескрываемым удовольствием предъявила ему свои козыри: поместье в Испании, огромная территория, замок, море неподалеку. Несмотря на преклонные годы, Тереса все еще была отличной рассказчицей и совершенно загипнотизировала внука. С «плохой компанией» он расплевался и снова полностью перешел в распоряжение донны Сантакара на следующие три года. В 2002 году тело Тересы Марии де лос Долорес Руис Сантакара было предано земле.
К этому моменту Эрреро был практически одержим идеей вернуть себе испанское наследство. Документов у него было не так уж и много, о каких-либо родственниках на исторической родине он ничего не знал. Требовались деньги, очень много денег, но их как раз и не было. В наличии оказалась наглость, знакомые из той самой «плохой компании» и недалекая Зона. Со всем этим набором Эрреро совершенно незаметно для себя стал бандитом, даже толком и не попытавшись подзаработать на ниве сталкерства. Бандитская жизнь как будто сулила заработок полегче и побыстрее, а терпения новоявленный Бритва так и не набрался. В постоянный состав хоть какой-нибудь банды он так и не вошел, кочевал из одной в другую с неизменной выгодой для себя. Это положительно сказывалось на балансе, но совершенно разрушало репутацию самого Бритвы. Он не задержался у Султана, кинул банду Шишака, вовремя свалил от Васи Кабана — короче, был чем-то вроде Колобка, уходя со сверхъестественным везением от своих товарищей с деньгами и хабаром. В конечном итоге он осел в банде, которая шаталась рядом с Бетонной ванной. К этому моменту даже у многих бандитов было что сказать Бритве при личной встрече, а уж сталкерам попадаться Эрреро и вовсе не следовало. Разумеется, именно это с ним и произошло.
Неизвестно, какой смертью умер бы Арлен-Эрреро, если бы фантазию поймавших его сталкеров не остановили. Вариантов было множество, один интересней другого: засунуть ему «жгучий пух» в глотку, накормить «ведьминым студнем», прокатить на «карусели», отдать химику Пуге, которого Бритва едва не угробил в ядовитых облаках «газировки». Однако несколько сторонников замены приговора все-таки нашлись, например, сталкер Черный. Он предложил так: пусть Зона сама решает. Спросите. Первое, что услышите, пускай его судьбу и решает. Элемент случайности и возможность выкрикнуть приговор позатейливее сталкерам понравился.
Спросили, да погромче – мать Зона иной раз будет глуха. И прилетел ответ – одно из чудес Зоны, или чей-то прикол, или Черный заранее подгадал – да хер знает. «Пусть добром искупит зло». И все.
Сначала подумали было, что надо все же по-доброму утопить его в «газировке», да и дело с концом. Но потом как Зона взбунтовалась, два дня все сплошь непогода и бурление всяких говн рядом с баром. На Черного и Бритву такое списать было сложно, и тогда сталкерская общественность решила: быть по сему. Бритву сунули в бар, отходить от потрясений. А чтобы излишне энергичный Эрреро не убежал, посадили его на химический поводок. Каждые восемь часов будь любезен – на укол протяни ручку, или помрешь за час в страшных судорогах. В баре он проработал недолго, все тот же неожиданный благодетель, Черный, устроил Бритву поводырем к своему приятелю, слепому сталкеру Зоркому. С этого момента Эрреро неожиданно для себя встал на путь исправления, слишком уж аккуратно и ненавязчиво подопечный подчинил его своей воле. Несмотря на то, что Бритва до сих пор на поводке, он с Зорким примелькался и к его присутствию почти привыкли.